— Коза, — тоже, между прочим, не без радости констатировал Вова Матросов.
— Коза — это, конечно, хорошо, — сказала задумчиво Кэт. — Только ведь тебя, Вова, расстреляют.
— Но почему? Мы ведь взяли этот проклятый дот. Меня должны бы наградить.
— В таких делах живых не оставляют. А с другой стороны, тебя уже наградили. Козой. Правда и ее тоже должны расстрелять.
Остается только один вариант, — сказала Кэт.
— Какой?
— Там много убитых у дота. Положим твои документы одному из них.
— Зачем?
— Чтобы тебя не искали. Понимаешь, им нужен Матросов. Найдут убитого с твоими документами и успокоятся. А так тебе не уйти.
Они меняют документы.
— Это же сержант НКВД, который прикрывал меня с тыла, — сказал Вова. — Значит, и он пошел на пулемет.
— На него все пошли, — ответила Кэт.
— Послушай, ведь меня узнает начальник Смерша. Скажет, откуда — слово на б — ты такой взялся? Сержанта он должен был знать.
— Не бойся, командир Смерша убит. Почти все убиты. Так что тебе бояться нечего.
— А коза? Ты можешь пока взять ее себе?
— Хорошо. Я постараюсь отослать ее твоей жене.
— У меня нет жены.
— Тогда я отошлю ее твоей матери.
— Спасибо.
— Да не за что. Ты закрыл этот дот своей грудью. Козу уж точно заслужил.
— Может, мне медаль дадут?
— Получишь Героя Советского Государства. Правда, только посмертно.
Они целуются и расстаются. Кэт уводит козу.
В четыре утра начинается решающий штурм Города Эстэ. Но почти сразу захлебывается. Восемьдесят пять процентов резерва остается лежать перед вторым рубежом. Атака была не подготовлена. Рокки думал, что опять возьмет город наскоком. Не получилось.
— Когда они успели построить вторую линию обороны? — недоуменно спросил Никита.
Раки только крякнул. Он тоже не понимал, откуда взялась вторая линия укреплений.
— Не понимаю. Ее не было! — кричит он, как бешеный. — Там нет никакого второго эшелона. Ну просто не может быть! — Ракассавский чуть не плачет. Сгоряча он застрелил двух радистов, передавших, что атака захлебнулась. Теперь он сам сидел в наушниках и выслушивал доклады комбатов.
— Блять. Сука. Пидарас! — Так он называл командиров батальонов, которые гибли перед второй линией обороны.
Ракассавский плюет, снимает наушники и бросает их в стену.
— Ну че ты бесишься? — говорит Хрущев. — Была же шифровка от Абеля, что к Борману на помощь идет отряд Анэнербо.
— Хуербо! — рявкнул Командарм. — Я в эти сказки не верю. И никогда не верил.
— А почему вы так разговариваете со мной? Я Комиссар…
— Да какой ты на — слово на х — комиссар?! Комиссар сейчас должен быть где?
— Где? — не понял Хрущев.
— Он должен поднимать роты в атаку! Вот где! Все легли и даже расстрелы на месте не дают результата. Никто не хочет больше вставать.
— Ты сошел с ума, Рокки, — ответил Никита. — Там уже некому вставать. Почти все, кто вошел в четыре утра в коридор за пятидесятым дотом, погибли. Я те точно говорю, ты у меня еще попляшешь. Положил всю армию.
— Прости, Никитушка, — сказал, как бы успокоившись, Славик, — а что ты имел в виду? Ты хотел сказать, что — слово на букву е с приставкой: от — меня, когда тов. Эстэ помре? А он помирать вроде не собирался. Ты, наверно, хочешь его отравить? Да? Или хочешь провернуть заказуху? А-я-я-я-яй! О таких вещах ты так не подумавши болтаешь первому встречному.
— Но, но, но, но, но! — ты не выдумывай.
— А я ничего не выдумываю. Сегодня к вечеру приедет тов. Эстэ. А с ним Берия. Он тебя — слово на б…
— Да — слово на ё из двух букв — я тебя вместе этим Берия-хуерия. Развели, понимаешь, коррупцию.
— Вот сегодня я ему все скажу. Посмотрим…
— Да за эту атаку тебя на хор поставят раньше, чем ты, рот откроешь. Разведка…
— Слово на ё из двух букв — я разведку, — сказал Раки, но уже без прежнего пыла. — Товарищ Леннан приказал сдать всех разведчиков.
— Почему?
— Слово на е с приставкой: осто. — Все время сбывается по-ихнему, а Ленька Пантелеев начал ошибаться в своих предсказаниях.
— Кто-то его переигрывает.
— Ладно, давай выпьем коньячку, Никита Сергеевич. Не будем горячиться.
— Спасибо, я лучше водки.
— Хорошо. Давай выпьем водки. У меня в загашнике есть полуторалитровая фляжка Столичной.
Он ищет Столичную, но не находит.
— Кто мог спереть Столичную? — растерянно говорит Раки.
— Кто здесь только не ходит, — прозрачно намекает Никита Сергеевич.
— Не говорите глупостей. Зачем Кэт Столичная? Это твои помощники ее выпили.
— Мой помощник лег грудью на амбразуру, — сурово сказал Никита Сергеевич и закрыл этот вопрос.
Пришлось выпить спирта. Он-то всегда был. Иначе в психическую не пойдешь. А ходили часто. Можно сказать, все атаки были психические. Это только Вова Матросов мог выпить одеколон перед атакой. Как и другие Матросовы. Не пропадать же добру. Как говорится: дают — бери, а бьёшь — беги.
Они чокнулись, выпили. Раки разломил надвое дужку Краковской колбасы.
— Не сработал наш план с женщинами, — сказал Раки.
— Не говори только, что из-за моей идеи с козами, — сказал Никита.
— Вполне возможно именно из-за этого.
— Нет, здесь в чем-то другом дело. Надо спросить твою Кэт. Кстати, где она?
— Я здесь, — сказала Кэт. Она неслышно вошла в землянку и как призрак выплыла из-за ширмы.
— Ты своими неожиданными появлениями нас в гроб загонишь, — сказал Никита.
— Ищите, козу отпущения? — сразу пошла в атаку Кэт.