— Зачем ты говоришь по-английски? Знаешь же, что я на нем ни — слово на х — не понимаю.
— Дорогой, ты же любишь иностранок. Представь себе, что я валютная проститутка. Хорошо?
— Нет.
— Ну ты же любишь валютных проституток.
— С чего ты это взяла?
— Ну а, Береза, он кто, если не валютная проститутка? А у него ты делаешь миньет.
— Не говори глупостей. Он просто мой деловой партнер.
— Что может быть важнее секса? — Она встала совсем близко. Президент лизнул ее разок и передал окурок Хаси.
— Подержи. — И добавил, обращаясь к высокой Соньке: — Скажи, что ты не проститутка.
— Я проститутка.
— Прошу тебя, скажи, что ты Моника.
— Какая Моника? Не знаю я никакой Моники.
— Скажи, пожалуйста, что ты Моника Левински. Так мне легче представить себе себя Президентом. Хочь не русским, но хоть американским.
— Если обещаешь себя вести хорошо, скажу.
— Да. Да, да, да.
Минут через пять подошел Береза.
— Ты чего приперся? — спросил Хас.
— А чего?
— Через плечо. Так не делается. Два персонажа на одну роль. Так нельзя. Сонька же здесь.
— Да ладно, я сейчас уйду.
— Ну ладно, говори, чего надо?
— Не тебе.
— А кому?
— Только моему президенту.
— А ты не видишь, он занят? Ослеп, что ли?
Даже за пределами туалета слышны всхлипывания Эля и сладострастные вскрики Золотой Ручки.
— Летс гоу! Летс гоу!
— Он не захлебнется? — участливо спрашивает Береза.
Так… Что у нас еще там?
Сорокин одной рукой перебирает клавиши компьютера. В другой у него бутерброд с колбасой Столичной. Пелевин сидит на кожаном диване, и пишет что-то на журнальном столике. Он поднимается и говорит:
— Забей это. — Подает листок.
— Че здесь? Ага.
Зюганов и Анпилов на крыше основного двухэтажного корпуса. Они лежал за пулеметом Максим. Анп с серьезной рожей держит двумя руками пулеметную ленту. Зю поднял руку в коммунистическом приветствии. Но он не стоит, а лежит слева от пулемета с биноклем в руке. А другая-то рука как раз и поднята вверх.
— Ну — слово на букву б — вылитый Чапаев.
В роли Анки-пулеметчицы Нина Андреева. С голливудской улыбкой она говорит:
— Ща — слово на б — замочим их всех. Ну, как нас в школе учили.
На груди у Анки алый четырехлепестковый бант. Впрочем, у всех троих на груди алые банты. На папахе у Петьки алая же полоса. Такого же цвета широкая повязка на рукаве Зю.
— Ты до подвала дошел? — спрашивает Пелевин.
— Нет еще.
— Как дойдешь, добавь там прозвище Ужастиловна.
— Это про кого? — спрашивает Сорокин.
— Учительница литературы из десятого класса. Большой педагог.
Она и Алеха Мараев поймали в подвале Гарри Поттера и — слово на букву е — его во все щели. Алексей дородный парнина с рыжей бородой. В круглых очках с большими линзами. Он смотрит, как Ужастиловна раздевает Гарри Поттера.
— Ну че ты ломаешься, как целка, — говорит она Гарри. — Че ты — слово на б — из себя строишь? Ты же пидор из седьмого отряда!
— Нет.
— Что нет?!
— Я Волшебный Мальчик.
— Тем лучше, — спокойно говорит Ужастиловна. — Нам очень нужен Волшебный Мальчик.
— Зачем? — удивился Гарри Поттер.
— Слово на букву Е — будем, — сказал Леха и начал раздеваться. На зоне он работал начальником хозчасти. И эта каптерка подчинялась Мараеву персонально. — Глупый мальчик.
— Я не понимаю, по какому праву… — че-то хотел возразить Гарри.
— На то и взрослые люди, чтобы понимать детей. Это дети не могут понять взрослых. И знаешь почему? Потому что они дети.
Поттер увидел короткий, толстенький, как репка, обрубок Алексея Мараева, закричал и побежал по коридору. Сверху кое-где капала вода.
— Чего он испугался? — спросила Ужастиловна.
— Сам не понимаю, — удивленно пожал плечами Алексей. — Ну ничего, бежать здесь некуда. Дверь сверху закрыта. Куда он денется?
— Тем не менее, искать мы его не будем, — сказала Ужастиловна. — Здесь недалеко у меня прикована его тетка. Щас я тебе покажу ее. Называет себя теткой, а ведь на самом деле она ему мать.
Ужастиловна выводит из-под капающих труб женщину в красивой изодранной одежде. Это миссис Роулинг, тетка Гарри Поттера.
— Алексей, ты что стоишь, как будто никогда живой телки не видел? Положи ее на старый вентиляционный короб, а руки привяжи к трубе.
Леха делает, что ему приказано. Ужастиловна приносит тазик с соленой водой и розги.
— Сейчас ты мне ответишь на все вопросы, Джоана, — говорит Ужастиловна и кладет розги в тазик для замачивания.
Ужастиловна это прозвище, которое дали учительнице литературы ученики. А зовут ее Татьяна Милюстиновна. На учительнице такие же большие круглые очки, как у Мураева. Губы у нее тонкие, ротик маленький, как у пиявки, лицо полное. Я бы даже сказал очень полное, с натянутой, гладкой, как у наполненного водой презерватива, кожей. Головка маленькая, плечики широкие, пузо приличное. А вот зад очень большой. В некоторых случаях его можно использовать даже, как журнальный столик или даже трибуну. В зависимости от обстоятельств. На него можно положить пачку сигарет и спички, или просто облокотиться как бы нечаянно, положить тряпку или мел. Иногда этот зад перетягивал внушительный живот и Ужастиловна падала на жопу. Но тут же подпрыгивала, как Ванька-Встань-ка. Она была похожа… черт, я таких овощей и фруктов, кажется, не видел. Это были два треугольника, соединенные друг с другом основаниями.